Из диалога двух Душ:
- Я улетаю... Ты свободен!
- А нужна ли мне ТАКАЯ свобода? Без тебя...
- А ты послушай сердце и услышишь...

 

Он лежал на кровати, раскинув руки в разные стороны. Подушка была смята и
сдвинута на край кровати словно мешала ему наслаждаться сном. Она подошла
ближе и поправила подушку, которая через мгновение бы оказалась на полу. Она
представила, как ночью Он, уткнувшись лицом в подушку, стиснул зубы от жажды
покорить непреодолимое, как Он обнял ее будто свою любимую, как Он, почувствовав
невыносимость терпения, резким движением руки отстранил эту ставшую почему-то
твердой пушистость от себя. Были ли когда-нибудь слезы на этой подушке?
Были ли горькие слезы от боли в душе. Мужские слезы всетерпения... Сухие слезы,
неуловимые капельки ненайденной свободы... Мужчинам плакать нельзя, - молвит
кто-то... Кто-то... Но не Она... Кто, кроме близкого человека, соберет эти безмолвные
слезы в своих глазах, выплачет вместе с Ним. Он сильный, он всегда должен быть
сильным. Она тоже сильная, Она сможет перенести и Его грусть, Она сможет
вытерпеть и Его боль, принесенную из вне в их гнездышко, Она сможет...
Она многое сможет...

Она убрала прядь волос, упавшую на Его лоб. Его лицо... Оно прекрасно в своем
несовершенстве... Красота в несовершенстве... Этой красотой можно наслаждаться
вечность, не понимая, где нарисована та морщинка, которая внесла хаос в созданную
природой картину.

Безмятежный сон ребенка. Волнительный сон взрослого мужчины...

Одеяло сползло, приоткрыв Ее взгляду Его необласканное тело. Это сильное тело словно
впитывало в себя энергию Солнца, которое, развесив лучики, пристроилось на Его груди...
Тело, непознавшее сладость прикосновения Ее рук, не умеревшее от нежности, подаренной
Ею на рассвете, и не возродившееся снова от Ее же неистовых объятий. Боже, поймала
Она себя на мысли, о чем Она думала...

Она присела на краешек кровати. Она прикоснулась своею ласковой ладошкой к Его плечу.
Она почувствовала Его тепло. Она наклонилась и приложила свое ушко к Его груди.
Стучит... Словно кто-то шагает... уверенно и твердо, не останавливаясь... Эхо от ударов
раздавалось в Ее сердце... Он глубоко вздохнул... Мгновение... Нет удара...
Еще мгновение... Нет удара... Волна испуга охватила Ее. Толчок внутренних часов
прервал вечность ожидания... Сердце... Своя ноша не тяжела... Разве можно с этим
согласиться? Сколько своей боли можно нести в этом необъятном хранилище чувств?
Сердечко, заведенное однажды, то разрывается на кусочки, то снова собирается воедино...
Единство и борьба... Есть ли там кусочек, который мечется и не может найти себе место?

Она подняла голову и заглянула к нему в лицо. Глаза... Они закрыты пеленой сна, они
окутаны туманом приключений и страстей... Никто не может проникнуть в безумство
Его мыслей... Даже Она. А хочет ли Она погрузиться в Его море непознанных тайн?
Она не войдет туда... Пока Он сам не проведет Ее по неизведанным дорожкам своего Пути...
если захочет довериться, если захочет открыться, ведь Он молчит...
Он почти все время молчит... Глаза... Они многое могут рассказать...

Почему Он был одинок? Почему Он ушел от людей? Чувство ли свободы отвергло
Его от мира любопытных, проникающих в души, якобы заботящихся, но одновременно
присваивающих и подчиняющих себе. Чувство собственности... Оно губит...
Оно разрушает тот Мир, который был построен на тоненьких нитях доверия и надежд.

Любимый, ты свободен...

Она не будет входить в Его мир, Она лишь прикоснулась к двери, так и не толкнув ее.
Ему будет хорошо... ЕМУ будет хорошо...

Она укрыла Его одеялом, мысленно прикоснулась к Его пересохшим горячим губам,
повернулась, и, не оглянувшись, ушла... Ушла навстречу Солнцу...

Дитя Свободы...

Юлиана Майская, 5 февраля 2000, 21-30.